Бурный поток информации, который мы имеем благодаря развитию медиа, в том числе и электронных, создает бесконечный вихрь из фактов. Но совокупность разнообразных утверждений часто не несет никакого понимания сути происходившего. Скорее, даже наоборот.
Ситуация первая
Не хочется затягивать вступление, поэтому – к главному. Недавно я делал серию интервью, в которых, так или иначе, затрагивалась тема референдума-96. Были беседы с Мечиславом Грибом, с Сергеем Наумчиком и Станиславом Шушкевичем. С последним мы, в общем-то, больше говорили о Ельцине. Но дело не в Ельцине. Хотя и в нем тоже.
Просто приведу факты:
1. Сергей Наумчик сказал, что Ельцин накануне референдума-96 звонил тогдашнему председателю Верховного совета Шарецкому и просил того «не трогать Лукашенко».
2. Станислав Шушкевич, отвечая на вопрос о роли Ельцина в тех событиях, был категоричен: никакой роли Ельцина там нет. Ему, мол, вообще было не до этого. Беларусь стала независимым государством, значит, пусть сами разбираются.
Ситуация вторая
На днях мне довелось делать интервью с философом Владимиром Мацкевичем. Бывший ректор БГУ Александр Козулин не был темой нашего разговора, но, говоря о политике и образовании, мы его вспомнили. Владимир Владимирович утверждал, что Козулин сыграл значительную роль в том, что сегодняшние студенты не представляют собой никакой политической силы, и что для участия Козулина в выборах была куплена социал-демократическая партия, с которой у Козулина до этого, ни после не было никаких отношений.
Что из этого следует?
Есть бывший депутат Верховного совета авторитетного созыва, многие годы работающий в популярном СМИ, читаемый писатель Сергей Наумчик. Есть Станислав Шушкевич, самый известный за рубежом белорусский политик, который вообще стоял у истоков независимого белорусского государства нового времени.
Лица, уважающие двух этих людей, мне кажется, примерно одинаковых взглядов, а круги этих лиц – широки. Но кто-то из этих двоих неправ. Потому что они говорят взаимоисключающие вещи, тем самым – сознательно или нет – но вводят нас в заблуждение. И ведь нет такого, чтобы все четко понимали, мол, по умолчанию Наумчик или Шушкевич – вруны. Их уважают, к их мнению прислушиваются, и авторитета их фамилий для простого человека оказывается достаточно, чтобы выцепить из интервью их утверждения о ситуации вокруг референдума-96, и построить на этом своё суждение.
Дальше. Есть философ, методолог и основатель Летучего университета Владимир Мацкевич, и есть почитаемый кем-то политик (или уже давным-давно не политик), по сей день любимый своими студентами бывший ректор Александр Козулин. И есть множество материалов с мнениями таких же авторитетных людей о том, что Козулин, условно говоря, молодец, а партия эта – умнички. И, опять же, нет в наших головах такого само собой разумеющегося мнения, что козулинская роль в истории Беларуси – «не очень», как и деяния тогдашней его партии.
Отсутствие безоговорочной очевидности по этим, да и по многим другим вопросам (хотя бы как с Гитлером) создает широчайшее поле для маневра фантазий, заблуждений или обманов.
И как, скажите, простой человек должен понять, кто из них всех врёт? Или недоговаривает? Или кто из них ошибается? Как это выяснить, не копаясь в истории, не перечитывая тонны интервью, не пересматривая десяток документальных фильмов? Заниматься этим будут единицы, а большинство просто выхватят цитату из попавшегося материала, и, слепо полагаясь на авторитетность фамилии высказавшегося, вокруг этого построят своё суждение.
Нам никогда не узнать всей правды
Со времен выхода в свет первого номера первой в мире газеты мы живем в условиях информационной войны, где каждый (в угоду своим интересам) не прочь обличить и опорочить каждого, выгодно сыграть на обстоятельствах так, чтобы извлечь пользу. И как сегодня узнавать правду о текущих событиях? Или о тех, что прошли не так давно? Ведь непонятно, кому же все-таки можно верить – и это самое страшное и сложное.
Политики здесь явно на последних местах – у каждого из них понятный интерес, и лишь единицы из огромного их общего числа действительно волнуются о стране и людях. В действительности же, все, что делает большинство из них, направлено на захват и/или удержание власти. Просто где-то это делается пряником, а где-то – кнутом.
Эксперты? Они, наверное, более авторитетны в плане доверия, нежели политики, но вряд ли намного – никто не сможет гарантировать, что сегодня этот конкретный историк или эксперт не работает на какую-то политическую силу, о чем мы смогли бы узнать в учебнике только через 100 лет. А сколько людей из науки с учеными степенями, должностями и премиями, и которые пользовались уважением, написало поистине жуткие лекции и книги о кровожадных укрофашистах и «нашем Крыме»…
Может быть, хотя бы журналисты? Может быть, но здесь тоже очень много «но». У журналистов есть редакторы, а у тех – хозяева СМИ, директоры, ключевые рекламодатели, спонсоры, которые с разной степенью влияют на редакционную политику. И по мнению, например, российского журналиста Валерия Панюшкина, журналист всегда сможет доказать ту или иную версию как правдивую, в зависимости от своих предпочтений или той же редакционной политики. И фактура (в том числе и благодаря равновеликому количеству поддерживающих ту или иную версию) в пользу всех версий будет одинаково обширной и наглядной. Хотя, может быть, Валерий Валерьевич чуть-чуть преувеличивает…
Так или иначе, все это создает в наших головах жуткий бардак из мнений, оценок, заключений – это ещё ладно, но то, что в этих бесконечных плясках участвуют и самые разные, как показывает практика – противоречивые факты – это уже плохо. И весь этот безобразный балаган мы воспринимаем за объективность подачи или за святую правду. Много мнений и оценок – классно, это есть суть свободы слова. Но выдумку новых фактов или извращение и искажение старых (без разницы, сознательно это делается или нет) нельзя относить к атрибутам свободы слова.
Может быть, для бывалых журналистов, всезнающих экспертов и ушлых политиков эта проблема покажется надуманной, её важность – преувеличенно, а выводы – поверхностными, так и те люди, которые выдёргивают факты из десятков заголовков в мобильных приложениях, тоже не будут заниматься исследованиями сути вопроса. Не для того они покупали планшеты и загрузкой приложения поддерживали любимое СМИ, чтобы после тяжелой рабочей смены нужно было ещё и перепроверять все факты, что там понаписали за день.
С позавчерашними событиями, может быть, более или менее понятно – с течением лет, с проходом через десяток журналистов, политиков и экспертов мы получаем, наверное, более правдивую информацию. Но кто уверен в том, что то, что мы знаем сейчас из событий сегодняшних или вчерашних – не иллюзия правды?
Евгений Балинский специально для Mediakritika.by
