Написать такой заголовок меня побудил громкий старт проекта «Имена», за которым стоят профессиональные журналисты со значительным опытом освещения социальной тематики.
Проект [3] позиционирует себя как ресурс поддержки общественно значимых инициатив и продвигает краудфандинг. «Я верю, что журналистика с человеческим лицом и ваша поддержка могут сделать еще очень много добрых дел», – написала в открытой записи в Facebook главная редактор онлайн-журнала Екатерина Синюк.
Моим первым порывом было порадоваться новой инициативе и поделиться этой новостью с остальными. Однако уже первые абзацы заглавного редакционного материала, «визитки» сайта, заставили меня задуматься о том, готова ли я, и как читатель, и как коллега, нажать Share в Фейсбуке.
Авторы подписанного редакцией материала о выживших после теракта 11 апреля 2011 года сразу предупреждают, что список потенциальных героев был узок: лишь 33 человека. Упоминание их даже по инициалам, в сочетании с профессией и городом проживания, может сделать героев легко узнаваемыми – если не широкой публикой, то как минимум их близкими и друзьями. Профессиональные журналисты и редакторы, создающие проект, наверняка об этом знают. Тем не менее, в тексте нашлось место следующему пассажу:
«[Инициалы], [профессия] из Минска, неделю назад похоронил мать, и черные мысли о собственных увечьях, вероятно, снова настигли его – в момент нашего звонка он, кажется, был прилично пьян».
Всего 30 слов из почти 3 тысяч, посвященные одному из переживших страшную трагедию, создают впечатление неуважительного отношения к герою, посмевшему быть нетрезвым во время звонка журналистов. Читателю предлагают поверить, что:
1. Алкоголизм либо даже единичный случай опьянения – это заслуживающий порицания в СМИ факт, который необходимо сделать публичным, даже если источник не является публичной фигурой и отказывается предоставить комментарий.
2. Инвалидность, или «увечья», - достаточный повод для того чтобы быть «кажется, прилично пьяным» (и больший, чем смерть матери).
3. Если написать «кажется, прилично пьян», можно избежать ответственности за прямое уличение человека в нахождении в нетрезвом виде.
Публикуя ту или иную информацию о героях наших материалов, мы всегда задаем себе вопрос: послужит ли раскрытие личной информации общественной цели, является ли это раскрытие общественным интересом?
Опущу тот момент, что расстройство речи может быть признаком некоторых серьезных проблем со здоровьем и что запах алкоголя вряд ли можно было услышать по телефону. Даже если собеседник, которого журналисты обзванивали в рамках редакционного задания, был нетрезв, нужно ли связывать это состояние с его физическими недостатками и упоминать смерть его матери?
Я могу представить себе только одну ситуацию, при которой собеседник заслуживал бы подобного обращения со стороны репортеров, занимающихся «человеческой» журналистикой. А именно – занятие высокого публичного поста и/или нахождение в момент (недоказанного) опьянения в ситуации, когда от его действий зависит жизнь и безопасность других людей. Например: «Герой Х во время нашего звонка был за рулем переполненного городского автобуса. По его речи мы предположили, что он пьян, и немедленно сообщили о своих подозрениях его начальству/отправились на место происшествия с алкометром/вызвали милицию».
Но ничего из вышеперечисленного не имело места. Вместо этого журналисты невзначай – видимо, для пущего «человеческого» эффекта, – сообщают нам все, что мы заслуживаем знать об этом герое:
"неделю назад похоронил мать, и черные мысли о собственных увечьях, вероятно, снова настигли его – в момент нашего звонка он, кажется, был прилично пьян".
Одна сотая часть лонгрида, призванного вызвать эмоции = публичный ярлык, навешенный на одного из 33 выживших 11 апреля 2011 года.
Я не знаю, прочтет ли эту колонку когда-либо герой, но я хотела бы попросить у него прощения за то, как его представили в проекте. Не от имени авторов, а просто. По-человечески.
PS Спустя несколько часов после публикации этой колонки описание героя исчезло со страницы статьи на сайте «Имена». Редакция не сопроводила изменение текста пояснениями. В связи с удалением отрывка я изменила текст цитаты, убрав оригинальные инициалы и профессию мужчины.