Безусловно, главным событием прошедшей недели стала 30-ая годовщина аварии на Чернобыльской АЭС. Мы уже писали [3], что 26 апреля белорусские медиа буквально взорвались разнообразными проектами и лонгридами, посвященными теме. Большинство – качественные, некоторые – даже очень качественные.
Однако один журналистский текст, сделанный местными коллегами, для зарубежного информационного агентства не просто выбился из ряда помильно-исторических экскурсов, но дал повод для разборок как внутри сообщества, так и за его пределами.
Стронций, молоко и общественный интерес.
Речь о журналистском расследовании [4] Юрася Карманова и Сергея Грица о радиоактивном молоке, которое поставляется на молочный завод и позже попадает на столы.
Публикация, содержавшая утверждение о том, что фермер из Гомельской области сдает на переработку молоко в составе которого обнаружен стронций-90 (в десять раз больше нормы) вызвала настоящий переполох [5] в органах власти. Им пришлось бесконечно комментировать “поклеп” журналистам, отписываться в вышестоящие органы, придумывать все новые и новые версии того, кто виноват в “ошибке лабаратории”.
Меньший, но все же переполох, случился и в белорусских медиа. С одной стороны – коллеги уважаемые, с именем, просто так “накидывать” на вентилятор и придумывать истории не станут. С другой – Карманов в “зону” впервые в жизни отправился, а многие – десятилетиями темой занимаются. Кто, если не они, должны были такие вещи раскапывать?
Собственно, об этом сам Карманов сказал в интервью [6] пресс-службе Белорусской Ассоциации журналистов. И с ним трудно не согласиться: схема расследования – простая, классическая. Увидели, заинтересовались, спросили, сдали молоко на исследование и получили на руки результаты.
Проблема, видимо, в том, что журналистские расследования в Беларуси – удел избранных. Что для большинства коллег это слишком “неподъемный” и “опасный” жанр, овеянный мифами про сложность, затратность времени и других ресурсов.
Кейс Карманова показывает, что все не так сложно, было бы желание и понимание того, где именно есть тот самый “общественный интерес”, без которого ни одно подобное расследование не будет успешным.
Волка ноги не держат
Журналистов часто сравнивают с волками. И не потому, что и те, и другие часто выполняют функции санитаров леса. Просто обоих кормят ноги. Вовремя успел, оказался в нужное время и в нужном месте – получишь эксклюзив, будешь востребован редакциями, заслужишь уважение коллег и аудитории. Просиживаешь штаны за компьютером – признания не жди.
Журналист TUT.by Павел Добровольский свое признание коллег и аудитории заслужил задолго до злосчастного похода в суд Фрунзенского района. Но именно во время того, так и не выполненного задания, Добровольского, по версии [7] Следственного комитета «подвели ноги».
Фото Вадима Замировского
Напомним, журналист TUT.by был избит [8] в здании Фрунзенского суда сотрудниками ОМОНа в январе 2015 года. Однако, несмотря на наличие свидетелей (так же избитых), на снятые следы побоев, Следственный комитет отказал Добровольскому в возбуждении уголовного дела в отношении бойцов ОМОНа.
По версии СК, Добровольский первым схватил сотрудника ОМОНа за куртку, ругался матов, а потом «не удержавшись на ногах, упал на пол в комнату для разбирательств», затем «попытался подняться, при этом размахивал руками». Сотрудники же ОМОНа просто хотели его «успокоить» и прижали журналиста к полу».
Такая классическая схема «самостоятельно упал на нож семь раз». Что ж бывает, устал журналист, забегался, а доблестный ОМОН чуть ли не подушечку ему под голову и одеялком накрыл…
Закройте глаза свои
И еще одно событие уходящей недели, напрямую коснувшееся белорусских журналистов: человек залез [9] на башенный кран. У человека – беда. Ему давно не платят деньги, жить катастрофически не на что, и он находит единственный кажущийся ему правильным, способ бороться за их выплату. Не обращение к президенту, не голодовка на площади, а эффектный «марш-бросок» на верхотуру.
Центр столицы, стадион «Динамо», понятное дело, что журналисты примчались незамедлительно. На башенный кран не лезли, в особые диалоги по причине значительной высоты происходящего, с отчаявшимся парнем не вступали. Впрочем, для милиции это, конечно, не аргумент. Она бы предпочла не видеть в радиусе нескольких километров ни одной камеры, ни одного фотоаппарата.
Фото: Дмитрий Брушко
Потому журналистов «попросили» покинуть место происшествия. И запретили [10] им всякую съемку происходящего. Дескать, тут люди работают, а вы – зеваки.
Впрочем, когда парня уговорили-таки спуститься на грешную землю, журналистов «помиловали». Не всех, разумеется, но избранных. Съемочной группе ОНТ разрешили подойти к нему поближе и даже снять картинку и задать пару вопросов. Правда, на тот момент, мужчина, который, собственно говоря, и требовал пригласить телевидение, от общения отказался.
У остальных журналистов шансов задать свои вопросы протестующему, не было. У нас все равны, но кто-то все равно равнее. Урок, который следовало бы давно выучить, и ничему не удивляться.
Кстати, в тот же день, на Октябрьской площади столицы поджег себя другой мужчина. Эта протестная попытка суицида почти не освещалась в медиа. Может быть, потому как вопрос был "бытовой" - несогласие с графиком встреч с ребенком. Ни тебе злых работодателей, ни тебе внимания со стороны Администрации Президента. Просто центр города, просто горящий человек...
Евгений Максимовский специально для Mediakritika.by