Мediakritika.by начинает серию интервью с призерами 'Belarus Press Photo-2014'.
Фотографы, по достоинству оцененные компетентным жюри конкурса Belarus Press Photo-2014, рассказывают о том, как они делали свои призовые синглы и серии.
Сергей Ягело — молодой белорусский фотограф, который пришел в фотожурналистику в 2009 году. Сотрудничал с порталом TUT.by, «БелГазетой» и другими независимыми СМИ. Также был фотожурналистом проекта «Вся Беларусь».
Сергей Ягело занял второе место в номинации «Повседневная жизнь. Серии» с фотоисторией про Глафиру Винарскую.
Девушка была беременна двойняшками, но во время беременности началось ухудшение здоровья. Роды прошли достаточно успешно, однако после них у Глафиры началось отмирание клеток мозга, и девушка осталась в вегетативном состоянии.
- Сергей, как ты нашел эту тему?
- Когда пришел в проект «Вся Беларусь», сообщил заместителю главного редактора о том, что люблю как бы благотворительные темы. Первая съемка была в детском хосписе. Это было испытательное задание, всем материал понравился. После этой съемки замглавреда предложила создать рубрику «Благотворительность», которой я буду заниматься.
Замглавреда нашла на YouTube ролик про Глафиру Винарскую, затем нашла оператора того ролика, взяла контакты матери и связалась с ней. Потом уже я подключился к теме.
- Тяжело ли было договориться с матерью девушки о съемках?
- Людмила Васильевна [мать – авт.] очень отзывчивый, хороший человек. Она с удовольствием согласилась пообщаться, потому что верит в силу СМИ. Людмила Васильевна рада тому, что люди не забывают. Мать говорила, мол, когда Глафира выздоровеет, организует большой банкет, куда пригласит всех журналистов, которые освещали тему ее дочери.
- Где проходили съемки этой истории?
- Я снимал в Доме Милосердия в Минске. Вообще, попасть в Дом Милосердия очень-очень сложно. Но проект «Вся Беларусь» был создан, как я понимаю, при президентской поддержке, поэтому никаких проблем с разрешением на съемку у меня не возникло. Но когда я зашел в палату, услышал, что за дверью собрался консилиум чуть ли не из всего персонала. Периодически в палату заходили разные люди. Я так понял, они просто контролировали ситуацию.
Прямо во время съемки главный врач пригласил меня к себе и начал спрашивать, мол, где и что я буду снимать. Я пообещал, что другие пациенты в кадр не попадут, а снимать собираюсь строго Глафиру. В Доме Милосердия снимал в палате и спортзале.
Также ездил в Бобруйск снять родившихся двойняшек, но ни один кадр оттуда не попал в серию. Затем мама Глафиры пригласила к себе домой (это в Минске), поснимать в домашней обстановке. Привезли Глафиру (транспортировка моей героини не является проблемой – у ее мужа есть микроавтобус) и детей из Бобруйска. Последние три кадра призовой серии были сняты дома.
- Как долго ты снимал эту серию?
- Непосредственно съемка заняла три дня – по одному дню в Доме Милосердия, в Бобруйске и в минской квартире. А всего на разработку темы мне потребовалась примерно неделя.
- Было ли эмоционально тяжело снимать этот материал?
- Вообще, я эмоциональный человек. Но когда я прихожу на съемку «Ум холодный – сердце горячее». Работаю строго по плану. Мне кажется, самое важное во время таких съемок – не убирать фотоаппарат от лица. Ты как бы прячешься за камерой. Смотря через видоискатель, ты смотришь не на саму историю, а как бы на техническую сторону – на экспозицию, композицию… Но потом, когда уже сидишь и обрабатываешь карточки, может и слеза проступить, и должна проступить. Потому что, мне кажется, именно при отборе фотографий нужно испытывать эмоции. Я не думаю о структуре при отборе, здесь я выбираю уже сердцем. Но вообще, с какими эмоциями автор делает снимок, такие эмоции и будет вызывать истории. Я всегда пытался добиться такого результата: чтобы мотивировать человека на действие, а не на испытывание негативных эмоций.
- Где была опубликована призовая серия?
- Естественно, история должна была выйти на проекте «Вся Беларусь», но не получилось. Проект открылся и буквально через месяц закрылся.
Потом я написал в журнал «Таймер», показал главному редактору серию, а фоторедактору, Александру Васюковичу, всю съемку. Васюкович посмотрел, ему понравилось. Затем я нашел текстового журналиста, который эту историю написал. В итоге я начал писать главному редактору, мол, когда посмотрите материал. Тот кормил меня завтраками, и в итоге ничего не было опубликовано.
Наконец, мне написала подруга, которая предложила продать эту историю в открывающийся интернет-журнал «Grosmag». История была сверстана и опубликована просто ужаснейшим образом, но опубликована.
Мне и сейчас очень стыдно, что я не завершил свою миссию. Потому что Глафире это никак не помогло. Я сделал свою работу, но не выполнил миссию. Больше эту историю нигде не опубликовали.
- Вмешивался ли ты развитие событий по ходу съемки?
- Да, я вмешался. Это был замечательнейший момент. Мать застилала кровать, пересадила Глафиру на диван и попросила меня придержать ее. У Глафиры в диагнозе прописано что-то вроде полного паралича тела. И когда я придерживал девушку на диване, она посмотрела на меня и начала поднимать руки и ноги! А мать говорит: «Я говорила врачам! Но они не хотят верить. А Глафира действительно может двигаться!»
Вообще, что касается вмешательства в развитие событий, то мы, прежде всего, люди. И если мы можем помочь, то почему бы этого не сделать? Мне кажется, для кого журналистика – жизнь, они вмешиваются. А для кого работа – для того работа, чего он будет вмешиваться? Здесь есть тонка грань жизнь/работа. Работа заканчивается в пять часов вечера, а жизнь есть всегда.
- Сергей, ты раньше снимал подобные фотоистории?
- Предыдущие три года я работал над историей об инвалиде Ольге Зубович. На прошлый конкурс ‘Belarus Press Photo’ я эту историю посылал, но она не заняла призовое место. Зато я очень рад, что мы с коллегой Ольгой Черных помогли Ольге Зубович. Но это уже другая история…
