Либретто оперы-буфф в двух актах
Действующие лица:
Вацлав Сигизмундович Принцип, главный редактор «Предпоследних новостей».
Галина Тщеславовна, налоговый инспектор.
2-й налоговый инспектор, без имени.
«Говорящий плащ», он же Иван Иванович, – 1-й офицер спецслужб.
«Молчащий плач», он же Иван Александрович, – 2-й офицер спецслужб.
Драматургия – автора, музыка – народная, декорации, костюмы, хореография (балет) – КГБ* и налоговой инспекции.
Действие происходит в одной маловразумительной стране, в которой мы не были и вам не советуем.
Увертюра
Отношения с налоговой у г-на редактора Вацлава Сигизмундовича Принципа всегда были приемлемыми – настолько, насколько они могут быть приемлемыми у налогоплательщика и мытаря.
В общем, друг на друга они не жаловались.
До поры до времени.
Но в тот знаменательный день, который красными буквами вписан в календарь мадам Сатиры, налоговый инспектор «заманил» Вацлава Принципа к себе в кабинет, а по соседству с ним, в «засаде», совершенно случайно, как рояль в кустах, находились два сотрудника КГБ*.
То, что было дальше, и легло в основу нашего сюжета.
Акт первый
Звонок на мобильный телефон главного редактора «Предпоследних новостей» Вацлава
Принципа.
Речитатив налогового инспектора (сопрано):
- Вацлав Сигизмундович, не могли бы вы прийти в налоговую, прийти в налоговую. Завтра, в 11.00, завтра в 11.00.
Речитатив Вацлава Сигизмундовича (в стиле рэп, – не путать с профсоюзом радиоэлектронной промышленности):
- О’ кей, Галина Тщеславовна, я буду у вас в 11 часов, хотя я и не понимаю, зачем я вам понадобился.
Налоговый инспектор:
Нам надо еще раз обсудить необсуждаемое, обговорить, необговариваемое… Про говорящих ежиков лесных и их влияние на сбор налогов…
Вацлав Сигизмундович (в сердцах, про себя):
- Говорил же я Галине Тщеславовне не увлекаться сбором грибов под музыку Баха в наших лесах…
Назавтра. Кабинет налоговой № 6. В нем – три инспектора и четыре стола, расставленных по периметру (причем, один стол – двухъярусный). На столе Галины Тщеславовны лежат папки с «делами» и другие бумаги.
Галина Тщеславовна:
- Вацлав Сигизмундович, мало того, что ваше предприятие не работает, оно даже не подписывается на наше ведомственное издание – «Ежовые рукавицы налоговой»… А это – государственное преступление. Государственное преступление!
Вацлав Сигизмундович:
- Галина Тщеславовна, дорогая моя, вот вы понимаете, что вы сейчас делаете? Вы оказываете давление не меня, принуждаете, так сказать, подписаться на журнал вашего министерства. Между тем – я ведь в первую голову – журналист, а потом уж – директор предприятия и так далее, и тому подобное.
Речитатив второго налогового инспектора:
- Галина Тщеславовна, я тогда пойду?.. (Выходит из кабинета).
Галина Тщеславовна:
- Нет, но, скажите, почему вы не работаете, как завещал наш Великий Вождь, как учит нас оппортунистическая партия? И что вы будете делать дальше… Мы ведь можем вас закрыть… К ежам ежовым…
Вацлав Сигизмундович:
- Причины этого были мной оглашены в письме на ваше имя два месяца тому назад. Вы просили его подготовить и ответить на эти вопросы, я это сделал. Но если еще раз об этом – нынешние власти не дают, знаете ли, нам работать, блокируют нашу деятельность…
В кабинет почти беззвучно просачиваются два серых товарища. На каждом из них – серый плащ. Вошедшие обращаются по имени-отчеству к Галине Тщеславовне. Вацлав Сигизмундович встает, собираясь раскланяться. Вошедшие подходят ближе, «сгоняют» с рабочих мест налоговых инспекторов (те выходят из кабинета – на 2,5 часа); один из «плащей» говорит (здесь – аллюзия на анекдоты про Штирлица), обращаясь к Вацлаву Сигизмундовичу.
Речитатив вошедшего (тенором):
- Вацлав Сигизмундович…
Вацлав Сигизмундович:
- А-у!..
Речитатив вошедшего:
- Я попрошу вас остаться, нам надо с вами побеседовать…
Вошедший по-свойски усаживается за компьютер Галины Тщеславовны, второй – за компьютер другого инспектора, тихо «вытекшего» перед этим из кабинета. И – сразу начинает что-то бешено печатать, ударяя по клавиатуре, словно радистка Кэт, за минуту до провала.
Вацлав Сигизмундович:
- Ну, если вы меня знаете, а я вас – нет, логично было бы вам представиться…
1-й из вошедших плащей:
- Мы из КГБ.
В это время освещение в комнате становится красно-зеленым, звучит музыка, похожая
на государственный гимн, в окне – появляется нечто, похожее на герб.
Далее следует лихой осетинский танец «плаща», с кинжалом в зубах. Постановщик танца – специалист из Комитета Государственного Балета. Кабинет трясется и содрогается, со стены падает портрет неизвестного художника «Мужчина с усами».
Вацлав Сигизмундович:
- О как! Это надо записать!
Достает из сумки блокнот и ручку, записывает: «Вошедшие товарищи – из КГБ». Затем останавливается и спрашивает у «говорящего плаща»:
- Хорошо, вы из КГБ. Но звать-то вас как?
Говорящий плащ:
- Вацлав Сигизмундович, мы вам потом представимся, потом представимся, в конце разговора, в конце разговора.
Вацлав Сигизмундович:
- Но это же – в ваших интересах… Я, например, всегда представляюсь и – если просят – предъявляю удостоверение. Кроме того, – вы же работаете на территории нашей страны, являетесь государственными служащими, трудитесь за «народные» деньги. Поэтому, будьте добры, представьтесь.
Говорящий плащ (протяжно, обиженно, срываясь на фальцет):
- Вы что не верите, что мы из Комитета?
Вацлав Сигизмундович:
- Извините, – нет.
Говорящий плащ (торжественно, в гимническом стиле):
- Мы из Комитета, Вацлав Сигизмундович! Мы – из Комитета! Мы из Комитета!.. (Повторять можно бесконечно – прим. авт.).
Он тянется во внутренний карман плаща, но затем его рука «забывает», что она делает, и возвращается в исходное положение. На протяжении всей оперы «вошедший» будет заниматься такой «зарядкой» еще несколько раз.
Вацлав Сигизмундович:
- Ну, хорошо, хорошо, успокойтесь, вы – из Комитета. Но кто вы, –ваша фамилия, должность… Вот вы кто, майор? (обращается к «говорящему плащу»).
Говорящий плащ (перед этим он встает, надевает реквизитную треуголку, закладывает руку за обшлаг плаща и по театральному, в стиле черного-белого кино 30-х годов прошлого века, гордо вскидывает голову):
- Я – подполковник!
После этих слов – гремит фанфарами румынский оркестр, вывалившись из большого шкафа. (Почему румынский – в тексте либретто не поясняется).
Вацлав Сигизмундович:
- Хорошо. Вы – подполковник. Я не спорю, только выключите, пожалуйста, эту вашу музыку. Этот ваш шансон... А зовут-то вас как, подполковник?
Говорящий плащ (недовольно, напряженно):
- Иваном Ивановичем меня зовут.
Вацлав Сигизмундович (поворачивается ко второму, «молчащему плащу»):
- А вашего товарища?
Говорящий плащ:
- Его – Иваном Александровичем.
Вацлав Сигизмундович (радостно, восторжено):
- О! Я нахожусь между двух Иванов! Нужно срочно загадывать желание! Вы не против?
Оркестр, постепенно увеличивая звук, наигрывает мотивчик, напоминающий мелодию из песни «Очи черные». Через сцену (то есть – кабинет) шумною толпою пробегают цыгане, за ними, чертыхаясь, медведь. Сверху сыплется разноцветное конфетти (оно, по замыслу постановщика, должно символизировать коррупцию). За сценой слышны звуки открываемого шампанского. В общем, создается атмосфера праздника, веселья…
Антракт.
(В антракте сотрудники Сами Знаете Чего ходят по рядам и проверяют документы у всех, находящихся в зале. А также – у читающих это либретто).
Акт второй
Декорации – те же. Инвентарные номера реквизита на сцене соответствуют акту описи. Иваны тягостно молчат. По-видимому, понимая, что желания Вацлава Сигизмундовича им очень не понравятся. А потом еще – отчитываться за них, отписываться два дня, не поднимая головы…
Тягостное молчание прерывает речитатив Вацлава Сигизмундовича:
- Иван Иванович, а фамилия ваша? (Готовится записать).
Говорящий плащ (протяжно, со слезами в голосе):
- Вы что, не верите, что в конце разговора я вам назову ее и предъявлю свое удостоверение?..
Вацлав Сигизмундович:
- Извините, милейший, нет, не верю.
Говорящий плащ (торжественно):
- Я вам обещаю, Вацлав Сигизмундович, я вам обещаю…
(Плохо зная либретто, в этом месте он перескакивает на другую его страницу).
- Мне известно, что год назад прокуратура выносила вам предупреждение за ваш материал…
Вацлав Сигизмундович (гневно):
- Выносила. Я его оспорил. (В сторону). Правда, до конца этой оперы я не смогу ничего доказать… Всему свое время.
Говорящий плащ просит Молчаливого плаща подать ему сей же час папку с документами. Как бы – с «делом» автора. Молчаливый плащ отрывается от бешенного стучания по клавиатуре налогового инспектора и молча, церемониально, выполняет сие ответственное задание, протягивает папку (и так – несколько раз). В это время оркестр играет что-то тревожное…
Говорящий плащ:
- Вот, – протягивает Вацлаву Сигизмундовичу листок бумаги. – Вы, конечно, прекрасно помните этот материал…
Румынский оркестр замолкает.
Вацлав Сигизмундович:
- Ну да, помню. Великий Вождь, Чингачгук нашего времени, признался в своей виновности: «недосмотрели», не «обеспечили»...
Я – лишь привел его цитату, взяв ее с его официального сайта Вождя Всех Времен и Народов. В чем проблема-то? Открываете закон «О средствах массовой информации и пропаганды» – и читаете о праве журналиста так работать… И о снятии с него ответственности, если кто-то из чиновников что-то не то сказал, а потом – передумал, но к тому времени это «не то» уже было размещено в открытом источнике…
Говорящий плащ (неуверенно):
- Но вот вы тут пишите, что…
Вацлав Сигизмундович (перебивая его):
- Послушайте, что здесь нелогичного? Я пишу, ссылаясь на классическую причинно-следственную связь: если бы не было этого, то не было бы и того… Согласитесь – железная логика. Вот если бы не было вашей…
Говорящий плащ соглашается и даже «подхватывает» мысль автора, – да, например, если бы не его мама, он бы не родился. Оркестр облегченно наигрывает веселенький мотивчик.
Вацлав Сигизмундович:
- Ну да, что-то вроде… Был бы другой руководитель – были бы другие люди, решения, события… Скажите, милейший, что здесь не так?
Говорящий плащ:
- Вацлав Сигизмундович…
Вацлав Сигизмундович:
- А-у…
Говорящий плащ (неуверенно):
- Вот вы еще разместили такие вот материалы, – он подает автору, одну за другой, распечатки его статей.
Вацлав Сигизмундович:
- Ну и что вы имеете по этому поводу мне сказать, как вас там, м-м-м-м, Иван Иванович? Обыкновенная журналистская работа. Не более.
Говорящий плащ:
- Я… мы так не считаем… Вацлав Сигизмундович, но это же недостоверная информация! Процентов эдак на 50!..
Вацлав Сигизмундович:
- Позвольте полюбопытствовать, драгоценнейший Иван Иванович, как это у вас получилось – в процентах посчитать?..
Говорящий плащ (гордо):
- Мое образование юриста позволяет мне это сделать.
Позади него включается подсветка, причем, свет направляется так, чтобы создать иллюзию ореола над его головой.
Вацлав Сигизмундович:
- А, значит, так? Любопытно, любопытно… Ну, если вы, ученый человек, не побоюсь этого слова, – юрист, то должны понимать, что без фактов – это всего лишь ваше личное мнение. И что – в данном случае – ваша деятельность незаконна (последнее слово произносится голосом Никиты Михалкова, протяжно). И нарушает мои права как журналиста. Вы ведь сейчас оказываете на меня давление… В законодательстве есть об этом. Например, 198 статья Уголовного кодекса – «Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналиста». Иван Иванович, дорогуша, что с вами? Вы здоровы? А если здоровы, то давайте так: оформите, пожалуйста, ваши претензии письменно и пришлите их мне. А я уж вам отвечу. Будьте уверены, отвечу!..
Говорящий плащ:
- Вацлав Сигизмундович…
Вацлав Сигизмундович:
- Я здесь.
Говорящий плащ (не обращая внимания на только что прозвучавшее предложение Вацлава Сигизмундовича):
- Если вы так хорошо разбираетесь в законодательстве, то должны знать, что в нем есть 369 статья. «Дискредитация Большого Брата».
Вацлав Сигизмундович:
- Эта статья мне известна. Помнится, ее уже пробовали применять в отношении других…
Говорящий плащ:
-Так вот там сказано: «Предоставление иностранному государству, иностранной или международной организации заведомо ложных сведений о политическом, экономическом, социальном, военном или международном положении Республики, правовом положении граждан Республики, дискредитирующих Большого Брата или его органы власти…». И мы вас предупреждаем, что может возникнуть основание для применения этой статьи.
Вацлав Сигизмундович:
- Статья, как я уже вам докладывал, мне известна… Но, дорогой вы наш, помилуйте, где вы видите основание для того, чтобы Большой Брат следил за мной? И про каких таких иностранцев вы сейчас изволили сказать? Что-то вы из другой оперы стали исполнять… Может, у вас либретто из «Ивана Сусанина» случайно оказалась?.. В «девичестве» «Жизнь за царя» эта опера еще называлась… Так вот, я вас информирую, милейший, что ваш Большой Брат – это не Родина… И Родина – это не Большой Брат.
Говорящий плащ (продолжая):
- Вы ведь размещаете ваши статьи в сети интернет, на сайтах, которые могут читать и иностранцы…
Вацлав Сигизмундович.:
- Однако скользкая у вас трактовка законодательства, доложу я вам… Еще раз: если у вас есть какие-то претензии ко мне, – в письменным виде, пожалуйста. В письменном виде! И еще, м-м-м, Иван Иванович, ответьте мне как на духу: а почему именно сейчас у вас возникла необходимость подобной встречи? Ведь я всегда публиковал именно такие статьи – все годы, что работаю журналистом. Двадцать лет публиковал! Именно такие статьи, к которым вы сейчас предъявляете свои претензии… Так в чем причина? В верхах началась истерика по поводу общей ситуации в республике? Может, вы меня еще и в организации экономического кризиса обвините, в девальвации!? Не побоюсь этого слова – в грядущей гиперинфляции?!.. Знаете, что я вам скажу, – кому-то руководить надо лучше. А вам – работать в рамках законодательства. Не прикрываясь Большим Братом.
Говорящий плащ что-то еще бормочет насчет уважения, Вацлав Сигизмундович предлагает ему, от греха подальше, лучше не говорить на эту тему… А для уважения – начать хотя бы с переименования его организации, название которой звучит совсем уж неприлично для всех окружающих стран…
Потом Говорящий плащ, он же – Иван Иванович, он же – подполковник предлагает своему напарнику что-то распечатать. Как можно понять по смыслу событий, – якобы текст предупреждения от лица Комитета.
Молчащий плащ, он же – Иван Александрович ерзает, дергается, делает вид, что принтер налоговой инспекции оказался «за Вацлава Сигизмундовича» и – этакий агент и враг народа – отказывается сейчас распечатывать столь важный документ…
Вацлав Сигизмундович , на всякий случай, из деликатности, предупреждает Говорящего плаща, что ничего не будет подписывать.
Тот соглашается: «Ваше право».
Встав, чтобы уйти, Вацлав Сигизмундович интересуется:
– Позвольте напоследок еще раз полюбопытствовать: а кто, спрашивается, компенсирует налоговой инспекции потерянные человеко-часы? Вы ведь парализовали деятельность этого отдела более чем на два часа!
– Не волнуйтесь Вацлав Сигизмундович, насчет этого, Партии и Комитету лучше знать…– звучит ему в ответ.
Остановившись посередине кабинета в горьком раздумии, Вацлав Сигизмундович, с печалью в голосе, произносит: «Нет, негосударственные вы люди, негосударственные…»
Затем стены кабинета раздвигаются, раздвигаются, раздвигаются… И вот перед нами – праздничная, шумная улица, колонной идут веселые, радостные люди. В их руках – цветы и портреты Большого Брата. А также транспаранты с надписями: «Большой Брат нас любит»; «Большой Брат все слышит, Большой Брат все знает»; «Слава Большому Брату!»
Это несколько сокращенный вариант либретто оперы, в оригинале длящейся 2,5 часа.
В полном его варианте автор еще успел прочитать Говорящему и Молчащему плащам небольшую лекцию «О профессиональной деформации личности сотрудников правоохранительных органов», сделать блиц-экскурс в историю их организации, поговорить о международном экономическом опыте – применительно к их Республике, о постиндустриальном и информационном обществе, о коррупции, возникающей всегда в том случае, когда госчиновников никто не контролирует – ни средства массовой информации, ни оппозиция… А также – фиксирует в их сознании, что Большой Брат – на самом деле, разновидность гриба, типа плесени такой...
*КГБ – в данном случае не то, что вы подумали, а Комитет Государственного Балета.
*КГБ – в данном случае не то, что вы подумали, а Комитет Главных Бездельников.
Александр Прокуроров
